Интервью для журнала HELLO. Январь, 2009

Расскажите о ваших семейных традициях, связанных с Новым годом.

Юля. У нас есть, пожалуй, две традиции. Во-первых, где бы мы ни встречали Новый год, мы всегда стараемся нарядить елку здесь, на Николиной горе. А во-вторых, мы всегда возим с собой ботинки Петра Петровича Кончаловского – дедушки Андрея Сергеевича. Муж всегда встречает Новый год в этих ботинках, которым 120 лет. Он их отреставрировал в Париже, но так-то их носить странно, потому что они могут развалиться, а в Новый год он ощущает какую-то материальную принадлежность к своим корням.

Андрей Сергеевич. Меня очень трогает эта Юлина забота – она никогда не забывает дедушкины ботинки, если мы куда-то летим.

А в этом году вы где будете отмечать?

Андрей Сергеевич. Мы поедем в Италию, в наш дом в Тоскане, который мы строили три года. Там, конечно, снега не будет, но все равно будет очень здорово – туманы, холод…

Юля. Мы не планировали, но так сложилось в последний момент – и я очень рада, я мечтала встретить Новый год в Италии. К нам приедут дети Андрея Сергеевича, Лена приедет, Наташа не сможет, к сожалению, хотя мы ее очень ждали и звали. Но, естественно, 17 лет – какой там домашний Новый год (Смеется). Еще будут наши итальянские друзья, наша любимая подруга Муза из Парижа, моя сестра с мужем. В общем, соберется большая компания. Мы будем очень мало есть: я приготовлю перепелок в трюфельном соусе, какие-нибудь овощи и торт из мороженого. Зато будем пить много шампанского. Мы раскопали гениальное шампанское, которое никто не знает, называется Henry Giraud. Мы его случайно попробовали летом – оказалось, это фантастическая вещь, и мы им забили погреб.

Вы новогоднюю ночь всегда проводите в семейном кругу или, бывает, едете в гости?

Андрей Сергеевич. Раньше, много лет назад, у меня Новый год начинался дома, с мамой, а потом уже все расползались. Никита (Никита Михалков, брат Андрея Сергеевича – Ред.) отправлялся куда-то с мальчишками, а я ехал в Дом кино, потом в гости, и так мы до утра путешествовали. Мы с Никитой даже ложились спать в семь вечера и вставали в 11, чтобы потом гулять до шести. А сейчас мне это уже не нужно. Во-первых, хочется лечь пораньше, чтобы встать утром со свежей головой, а во-вторых, желание выходить из дома в новогоднюю ночь и с кем-то общаться пропало. Наверное, это возраст… Хотя дважды мы с Юлей встретили Новый год на улице. Первый раз – в Венеции, в гондоле. Было шампанское для нас и бутылка для гондольера, он пил шампузю и пел (Смеется). И когда мы плыли по каналу, окна везде были открыты, и даже без часов было ясно, когда пробило 12. А второй раз это было в Италии, в горах. Мы взяли бутылку шампанского и пошли вниз с горы. И пока шли, случился Новый год.

А в детстве вы, наверное, с салатом «оливье» праздник отмечали, как положено?

Юля. Я-то выросла на юге, а там немножко другие традиции. Мы делали утку с яблоками, соленые арбузы у нас на столе были обязательно, моченые яблоки, мамин наполеон, чернослив со сметаной и с орехами – все такое более восточное. Еще мама делала печеночный рулет фантастический, с яйцом внутри: его режешь, и в каждом кусочке яичко круглое. Мне казалось, что это очень здорово она придумала. (Смеется) Бабушка варила холодец из молодого поросенка, и потом начинала перебирать косточки, а я сидела с ней часов до двух утра – не могла оторваться от этих косточек и хрящиков. Это было ужасно вкусно.

Андрей Сергеевич. А моя мама все свои фирменные блюда готовила: пирожки, кулебяки, пирог с капустой, крабы запеченные, которых было тогда навалом. Большой салат вроде оливье тоже был. Это все происходило в этом самом доме, где мы сейчас с вами находимся… И постоянно случались какие-то забавные истории в новогоднюю ночь. Как-то пожар начался прямо за столом: вспыхнул абажур, потом от него какие-то сухие цветы загорелись, скатерть – еле потушили. Но мы решили, что это хорошая примета. Главное ведь, как решить. А однажды, я помню, я опаздывал, несся на машине и вдруг смотрю, на шоссе стоит Никита – у него жигули сломались. Он абсолютно точно бы опоздал, если бы я в тот момент не ехал мимо. Мы вытащили ремни из брюк, связали их, сцепили машины, и я его дотащил. Причем мороз был градусов 25 – кошмар. И у него даже смазка в машине замерзла – надо было колеса раскручивать. В общем, мы влетели в дом, когда уже били куранты. Но главное, успели. (Смеется)

У Маши и Пети, получается, нет никаких стереотипов, связанных с Новым годом? Вы же то в теплые страны уезжаете, то еще куда-нибудь. Какой уж там оливье…

Юля. Почему же – стереотипы есть. Новый год – это шампанское, это бумажки, на которых надо написать желание, сжечь их, пепел высыпать в бокал и выпить. Потом, опять же, папины ботинки: все переживают, взяла ли мама папины ботинки. И еще дети долго не спят в новогоднюю ночь. Иногда бывает, что мы с мужем прилетаем поздно откуда-то и, если долго детей не видели, мы их будим. И Маша говорит: «Как будто Новый год!» (Смеется)

А подарки они где находят, если елки нет, например?

Юля. Ну, если мы где-то в отеле, то возле кровати. Но в этот раз елка обязательно будет: я в Италию отправила уже две коробки елочных игрушек.

В Деда Мороза Маша и Петя верят?

Юля. Не знаю, надо у них спросить. (Смеется) Я, для того, чтобы не врать и не создавать какого-то ненужного ажиотажа по поводу подарков, тему Деда Мороза особенно не продвигаю.

Андрей Сергеевич. Нам вообще кажется, что дети сейчас развращены подарками: все время кто-то что-то дарит в огромных количествах. И дети несчастны от этого, я считаю, потому что подарки обесценились. Потому что когда ничего нет, одна игрушка может заменить целый мир. У меня в детстве была сабля деревянная, сделанная столяром, и ружье такое же. И все. Я, конечно, завидовал другим детям, у которых что-то получше было. Помню, у Васи Ливанова (актер Василий Ливанов – Ред.) были машинки, ему папа привез из-за границы. У этих машинок дверцы открывались, колеса крутились… Я просто умирал от зависти. А потом, 40 лет спустя, я купил большой американский автомобиль. И Вася шел по «Мосфильму», увидел и говорит: “Ты завидовал моим машинкам, а я теперь твоей завидую!” (Смеется)

А вы сами верили когда-нибудь в Деда Мороза?

Андрей Сергеевич. Мое детство пришлось на военное и послевоенное время, так что было не до сказок. Я помню одну из первых елок в Колонном зале, году, наверное, в 48-м. Мне уже лет 11 исполнилось к тому времени. Это была сталинская елка, все очень солидно было: Дед Мороз, Снегурочка, пакеты с шоколадными конфетами, бубликами и мандаринами – все, как положено. Там я увидел одну из самых красивых женщин – она была еще девушкой тогда. Актриса Эльза Лиждей. До этого я никогда не видел такой красоты. Она там просто ходила в матросском костюме. Я увидел ее, и мое сердце рухнуло. (Смеется)

Получается, с елкой у каждого человека связаны самые разные, но как правило, замечательные воспоминания…

Андрей Сергеевич. Елка всегда порождает какие-то реминисценции, ностальгию по своему собственному детству… Если оно было, это детство. Я думаю, что если у человека была елка в детстве, он уже может считать себя счастливым в каком-то смысле. Сейчас, конечно, уходит традиция большой семьи – к сожалению, она становится слишком громоздкой. Но до сих пор Новый год остается самым семейным праздником. И дай Бог, чтобы было как можно больше Новых годов.