Интервью для журнала HELLO. Ноябрь, 2011

Режиссер Андрей Кончаловский немало времени провел за границей – он жил и работал в Америке, во Франции, в Италии. Не так давно семья Андрея Сергеевича обзавелась собственным домом в Тоскане. Над старинным домом пришлось, как следует, потрудиться, зато теперь, когда он стал уютным и комфортным, можно сказать, что Андрей Кончаловский и Юля Высоцкая полноценно живут в двух странах. Но если в Италии они скорее расслабляются и наслаждаются жизнью, Москва всегда связана с делами. Андрей Сергеевич сейчас занят новыми проектами, о которых предпочитает не говорить раньше времени, а Юля открыла недавно ресторан и кулинарную   студию.. Семья впервые распахнула двери своего итальянского дома для HELLO!, а также пригласила в московский ресторан «Ёрник», который, как выяснилось, тоже отражает внутренний мир хозяев.

- Юля, ресторан называется старинным русским словом - «Ёрник», при этом атмосфера здесь скорее буржуазная. Почему «Ёрник»?

Ю.В.: Стиль ресторана - ар-деко 30-40-х годов, Нью-Йорк, богема. А ёрники – это люди, которые не относятся серьезно ни к себе, ни к миру, которые понимают, что смерть неизбежна, но это еще не повод убиваться. Такой экзистенциализм не мешает безупречному отношению к кухне и обслуживанию. В этом ресторане все то, что мы любим в еде, воплощение нашего семейного девиза: «если мы обречены есть, то давайте есть хорошо». Правда, я считаю, уж лучше не есть ничего. Я абсолютно спокойно переношу голод, мне, наверное, повезло с физиологией – у меня не болит голова, меня не трясет, я могу несколько дней не есть, если нет той еды, которая мне нравится, и на мой взгляд, имеет право отправиться ко мне в рот. Здесь нет ни одного блюда, которое было бы недостойно быть съеденным в любое время дня и ночи. Поверьте, я приезжаю сюда после спектакля, и могу в час ночи есть сыр, ветчину и прочие позиции в меню, запивая вином и завершая все это дело шоколадом.

- И все же, о ёрниках. Ёрничанье вам близко по жизни?

Ю.В.: Я стремлюсь к этому. Вообще это скорее мужская позиция, потому что она не предполагает наличие детей, обязанностей, ответственности, материнских инстинктов. Но это те мужчины, в которых можно влюбляться, которыми можно восхищаться. Сейчас у меня много забот - нормальных, бытовых, которые не позволяют уйти в отрыв и сказать «живу один день», и слава Богу. Я, честно говоря, думаю, что живу с одним из ёрников великих, так что можно сказать, что да, эта философия мне близка.

- Кто разрабатывал меню?

Ю.В.: Можно сказать, что это совместная работа: я давала идеи, а шеф-повар Даниель Фиппард, которого я привезла его из Англии, их воплощал. Он, конечно, человек отчаянный, привнес много деталей в каждое блюдо. Когда я нанимала его на работу в Лондоне, я говорила ему: все сложно и неоправданно дорого в Москве, ингредиентов нет, агропромышленный комплекс в плачевном состоянии, плюс человеческий фактор во всем. Но есть совершенно мои блюда, например гречотто. Вот сейчас рецепт моего каштанового пирога Даниель дорабатывает до ресторанного состояния. Для интерьера много сделал Андрей Сергеевич – столы, украшения, разбитые фрагменты герба советского на стенах – его идея, и это настоящий ар деко. Многое подбирал он, у него и вкус сумасшедший, и познания в архитектуре. Знаменитых ёрников, которых вы видите на стенах - Маяковский, Хемингуэй, Чехов, Генри Миллер, Ионеску - мы тоже выбирали вместе.

- Кулинарная студия, которую вы открываете, как-то связана с рестораном?

Ю.В.:  Нет, это разные проекты. В кулинарной студии повара будут проводить мастер-классы, время от времени это буду делать я. Но я не профессионал, я домохозяйка и могу просто поделиться своим опытом. В рамках студии будут проходить кулинарные путешествия. Пока это Италия, но, я надеюсь, в скором времени, будет и Франция, и Швеция, и Дания, и Венгрия. И в Украину интересно будет ехать учиться.  Делать правильно украинский борщ и вареники – это тоже полезно уметь для домашней кухни. Если вдруг нам удастся находить людей, которые захотят сделать это своей профессией и растить, таким образом, свои кадры, будет вообще великолепно.

-  Почему вы выбрали именно Италию для того, чтобы осесть?

Ю.В.: Андрей Сергеевич вообще любит строить дома, у него было желание иметь что-то в теплой красивой стране. В Италии все просто: инфраструктура, атмосфера – все благоприятствует. Мы искали дом пару лет, и это, вообще, было первое место, которое мы смотрели. До нас там жили американцы, и дом был в жутком состоянии, он был вообще разрушен. Например, они заложили кирпичами арки и загубили роскошную террасу. Мы, естественно, террасу восстановили, и я повесила льняные занавески. Мы не сами до этого дошли, нам повезло с архитекторами Andrea Mariotini и Giorgio Goretti: они раскопали историю этого дома, нашли рисунки.

А.К.:  Италия во многом человеку русскому более понятна, чем Франция или Англия. Там такой же бардак, хотя бы поэтому. В Италии третируют закон с огромными допущениями – в этом плане общая ментальность. Италия пережила авторитарный страшный режим фашизма – общего много. Плюс итальянский климат.  Недаром все большие русские художники совершали паломничество в Италию, и многие оставались жить здесь.  К тому же, это была первая страна, которую я увидел после Советского Союза - в 1962 году. Юля очень любит Францию тоже, а мне Италия удобнее психологически, здесь наступает душевный комфорт. Итальянцы не агрессивны, доброжелательны, любят восторгаться, не любят ругать. Они просто опускают тему, в отличие от русских, которые очень любят ругать.

- Вы чувствуете, как меняетесь в Италии?

А.К.: Конечно, чувствую. Любой человек там освобождается от чего-то. Тут приезжаешь, сразу шерсть на загривке встает, надо поднимать голос, на кого-то орать, доказывать.

- А что у нас хорошего?

А.К.: Да много чего. Самое главное люди – русские очень талантливый народ, мечтательный и терпеливый. Терпеливость и мечтателльность создает художников и воинов за мечту. С другой стороны эти-же качества порождают массу недостатков – мечтательность и неизбывное терпение всегда оправдывает пассивность и выносят угнетение… Страна богатейшая, много уникального есть, но редко бывают моменты, когда гордишься этой страной. Меня например не увлекает футбол и хоккей, и, к сожалению, не испытываю тех минут гордости вместе со всеми болельщиками за наши  команды. Мне хотелось бы гордиться Нобелвеской премией за науку, за литературу, данную моему соотечественнику. А это бывает не так часто. А вы спросите любого русского, который бежит от своих соотечественников, когда встречает их за границей. У русских странное чувство неполноценности по отношению к другому миру, вот они и стараются его компенсировать. Это выражается иногда курьезно - когда я снимаю плохое кино, говорят, «вот, он не русский уже, американец», а когда я получаю премию какую-нибудь, говорят – «вот, он наш».

Но вернемся к вопросу об Италии. Здесь у многих возникает чувство комфорта. Мы живем там вдалеке от курортов, от тусовки, здесь на тосканских холмах круглый год одно и то же – в ресторанах те же люди, соседи, кто-то виноградом занимается, кто-то оливковое масло делает.  А на курортах, особенно там, куда приезжают русские, цены в два раза больше. Наши люди, к сожалению, очень развращают итальянских официантов, они дают по 100 евро на чай.

- Круглый год одно и то же… Скучно вам там не бывает?

А.К.: А мне нигде не бывает скучно. В моем возрасте.

- А раньше бывало?

А.К.: Конечно! Раньше тусовка нужна была. До сорока лет кажется, что жизнь проходит мимо, если ты не тусуешься. Надо где-то сидеть, где музыка играет, где люди, где все несут ахинею. Из этих встреч ты ничего не выносишь, ну, может, с девушкой познакомишься, проведешь с ней вечер или ночь. И ощущение, что жизнь идет. Но так устроены люди. Все тусовки – поиск сексуального партнера. Как только он найден, такая жизнь становится ни к чему.

- Это, наверное, мужской взгляд.

А.К: Нет, почему. Когда женщина счастлива дома, у нее есть муж, который дает ей то, о чем она мечтает, да еще и дети, зачем ей куда-то идти? Из тусовки никто не вышел поумневшим. Но это нормальная часть жизни человека до какого-то возраста.

- Людей, с которыми вам интересно разговаривать, становится больше или меньше?

А.К.: Это сложный вопрос. Вершина мудрости – относиться к любому встречному как к своему учителю. Но для этого надо обладать колоссальной мудростью. Это наступает, когда человек понимает, что он смертен. Моя мама говорила «У меня слишком мало времени, чтобы общаться с дураками».  А следующий этап - это когда и дураки чему-то учат.

- Тусовки вы не любите. Как вы любите развлекаться?

А.К.: Я люблю себя чувствовать хорошо. Для этого надо себя заставлять. Не хочется бегать - пробежать. Хочется валяться -  а ты сделал усилие, позанимался и чувствуешь себя хорошо.

- Ну, это физически, а морально? Тоже надо себя заставлять?

А.К.: А физическое очень связано с моральным. Мы же животные. Нам не может быть хорошо, если нам плохо физически. Мы даже не осознаем, насколько мы животные, особенно мужчины, и особенно до того момента, пока не снижается способность к воспроизводству. Тестостерон делает мужчину не думающим. Пушкин, будучи гением,  писал свои стихи любовные, посвященные мимолетным свиданиям где-то там, на крыльце, и на это его подвигал коктейль гормональный. Кто-то сказал: «как только Толстой перестал хотеть женщин, он стал философом». Мы почему-то стесняемся об этом говорить. Но мы животные, которые иногда получают способность понимать, что они – животные, и этим отличаются от животных. Первый признак человека – способность понять свое место.

- Получается, что большая часть великих произведений создана благодаря тестостерону.

А.К.: Конечно.

- Поэтому вклад женщин в историю скромнее?

А.К.: У женщины другая функция  - она жизнь творит. Одна умная женщина-философ написала, что если бы женщины правили миром, человечество до сих пор бы жило в хижинах, потому что им нужен только огонь и ребенок. Другой вопрос, что человек -трехсоставное существо: в нем есть социальное, идеальное и животное. Он хочет стать знаменитым  - это социальное, он верит в Бога – это идеальное, он хочет жрать, заниматься любовью и обладать вещами – это животное. Когда одна часть уходит, это уже не человек. Если ему дать все, что он хочет, безграничные материальные и духовные возможности, но со всем этим услать одного в капсуле  в космос, его жизнь закончилась. Человеку обязательно нужны люди, причем плохие тоже. Ему нужно все многообразие жизни, в том числе и дерьмо, чтобы он жил и чувствовал себя полноценно.

- Вы верите в добрую природу человеку или в злую?

А.К.: В каждом человеке есть добро и зло. Но то, каков он, во многом зависит от того, как складывается жизнь человека. Может быть, человеку повезло, и у него не было необходимости творить зло. Любой человек может стать животным за три часа. Надо не забывать о том, что нам очень везет, если у нас не возникает необходимости творить зло.

- Андрей Сергеевич, а вы наше кино смотрите?

А.К.: Некоторые картины смотрю, открываю для себя талантливых людей. Мне понравились «Дом» Погодина, «Шапито-шоу» Лобана, «Кочегар» Балабанова, «Елена» Звягинцева. Они во многом отражают реальность российскую. Но роль кинематографа изменилась в современном обществе. Потребность в духовном совершенстве очень снизилась. Главный интерес – это материальное благополучие. Потребность в ответах на  вопросы смысла жизни и смерти исчезла. В 19-20-м веках дети были дома, их пороли, а главным потребителем были их родители. В последней четверти 20-го века рынок обратил внимание на тинейджеров, главными потребителями стали они. Взрослые больше не ходят в кино, ходят подростки. «Ironman», «spiderman», «superman» – вот какие продукты мы имеем на выходе. То есть, основная аудитория - люди с упрощенными интеллектуальными запросами, просто даже в силу своей незрелости.

- Вы строгий отец?

А.К.: Я  - не очень.

- Не любите ругать? Как итальянец?

А.К.: Я люблю ругать. Я – зануда, к тому же. Трудно понять, что такое дети, пока они не вырастут, а потом осознаешь, сколько времени потерял, когда они были маленькими. Надо ценить каждый день. Каждый день уходит, и никогда не повторится.

- Вы с Юлей внешне похожи, вы знаете?

Ю.В.: Знаем (улыбается). Но это нормально. Во-первых, люди, которые долго друг с другом живут, становятся похожи, ведь даже собаки с хозяевами становятся похожи…

А.К.: А кто у нас собака, а кто хозяин? (смеется)

Ю.В.: Я - собака, ты - хозяин, никаких тут у нас даже нет вариантов. А во-вторых, людей вообще привлекают похожие на них лица. Мы все равно больше всего любим свое отражение в зеркале.